— Планы борьбы были разработаны давно, но мы доверили их одному из вас, а он исчез. Полагаю, он мертв или захвачен Иерархией. Поэтому разработать новую концепцию необходимо.

Упоминание о Черном человеке должно было заинтересовать Джарльза, но он с замиранием сердца слушал Асмодеуса, скованный непонятным страхом. У него пересохло в горле. Поднеся руку к губам, он обнаружил, что они онемели и перестали ощущать прикосновения. Ах, если бы он знал, что с ним происходит, то смог бы этому противостоять…

«Это наваждение, — подумал он. — И, если станет хуже, нужно будет собрать все силы и попытаться вызвать Деза. Хотя вряд ли что сможет сделать, пока не докопается до причин страха.

— …критический момент приближается… — долетали до Джарльза обрывки фраз. — …каждый шаг сейчас… отмечен значимостью. Не только ваша собственная безопасность… судьба мира. Этот город… решающий. Будущее человечества…

В этот момент спазм сдавил голосовые связки Джарльза, и вне себя от растерянности я ужаса он услышал свой собственный голос!

— Вас предали! Это ловушка Иерархии! Спасайся, кто может!

И снова он обрел контроль над собой. Очнувшись, он испытал смешанное чувство стыда и ярости на того, другого Джарльза, который только что выдал замысел Иерархии. Пришла пора действовать!

Он активизировал до максимума энергетическое поле прибора, пристегнутого к левому плечу. Если Дез где-то неподалеку, его приборы зарегистрируют этот сигнал. А Дез должен находиться уже где-то рядом, чтобы ворваться в сопровождении дьяконов в этот зал, пока ведьмы и колдуны не успели сорваться со своих мест.

Полукруг участников шабаша быстро таял. Их неясные силуэты метались вдоль коридоров, словно крысы, покидающие тонущий корабль. Они успели исчезнуть еще до того, как Джарльз смог привести в действие свой карающий жезл.

Асмодеус первым отреагировал на предупреждение. Он прыгнул за статую демона, стоящую позади трона. Густой фиолетовый луч карающего жезла, сразив одну из ведьм, полоснул по Асмодеусу. Абсорбирующее поле сжалось, впитывая энергию «Карающего жезла». Защитное поле Асмодеуса еще не успело ослабнуть, когда он исчез за статуей, которая, казалось, не поддавалась действию разрушительной энергии.

Джарльз двигался вперед перебежками, опасаясь ответных выстрелов. Асмодеус был слишком опасным противником. Ему удалось укрыться за статуей, но все-таки не удастся там долго продержаться.

«Не за статуей… в ней, — догадался Джарльз.

От сильного удара репульсивного поля Джарльз закружился на месте. Внезапно статуя демона задрожала и вылетела сквозь нишу в потолке, сверкнув на прощание дюжиной фиолетовых раскаленных языков.

Распростертый на полу Джарльз с горечью осознал, что первое его впечатление было правильным. Предмет оказался не просто статуей, а ракетой. Ниша же, в которой она исчезла, была тоннелем, ведущим на поверхность. Возможно, наверху этот выход замаскирован под печную трубу. Дез говорил, что над этим местом будут дежурить патрули летающих ангелов. Теперь они — последняя надежда захватить Асмодеуса.

Глава 13.

В жемчужно-серой палате Высшего Совета Гонифаций внимал брату Фреджерису, выступающему с обвинительной речью. В голосе Умеренного зазвучали вкрадчивые нотки:

— Правильно ли я понял ваши намерения, для осуществления которых кузен Дез принес сюда эти инструменты?

Взмахом руки Фреджерис указал на аккуратно разложенные на столе орудия пыток. Кресло, снабженное зажимами для испытуемых, выглядело особенно устрашающе. Техническая группа из Четвертого круга под руководством Деза суетилась вокруг приспособлений, проводя испытания.

Гонифаций согласно кивнул.

— Пытка! — Фреджерис произнес это слово с особым негодованием. Разве мы не становимся похожими на варваров, допуская такую жестокость?

«Сама мысль о жестокости шокирует его, — удивленно подумал Гонифаций. — Странно, что этим словом он называет наш тяжкий труд по воспитанию простолюдинов».

Фреджерис продолжал:

— Наш брат Гонифаций неожиданно объявил нам, что его агенты задержали группу людей, которые, по его словам, опасны для Иерархии. Его слуги сделали это без разрешения Высшего Совета, поправ тем самым все законы. Теперь же он заявляет нам, что его пленники являются членами секты Нового колдовства. Сверх того, пренебрегая научными методами, которые мы применяем для выяснения правды, он навязывает нам свой способ — телесные пытки, и опять-таки тайно отдает распоряжения на сей счет.

Я спрашиваю Совет, к чему это возрождение варварства? Я скажу вам, к чему, — продолжил Фреджерис после внушительной паузы. Его голос чуть дрогнул. — Своими действиями Гонифаций показал нам свое истинное лицо… лицо тирана, стремящегося к абсолютной власти. Я докажу вам, что он создал Иерархию в Иерархии, клику дьяконов и священников, преданных только ему. Я докажу вам, что он специально провоцирует столкновение с Новым колдовством, преувеличивая его значение, чтобы создать мировой кризис и захватить власть, не считаясь с мнением окружающих, мотивируя все это спасением Иерархии!

Окинув взглядом стол, Фреджерис приготовился высказать конкретные обвинения. Но так и не смог начать. Первосвященник Джомальд, глава Реалистов, поднявшись с места, перебил его:

— Первосвященник Фреджерис подвергает Иерархию большой опасности, препятствуя нам выступить против Нового колдовства. Если не обращать внимания на его коварные замыслы, он будет продолжать в том же духе. Мотивы его поступков в высшей степени подозрительны. Я требую немедленного отлучения его от церкви. И прошу поставить этот вопрос на голосование сейчас же.

Фреджерис посмотрел на него с таким холодным презрением, словно был оскорблен лишь тем, что его грубо прорвали.

— Я поддерживаю это! — неожиданно воскликнул тощий брат Серсиваль, сидящий позади Гонифация.

«Даже этот старый фанатик поддерживает нас», — с удовлетворением подумал Гонифаций.

А Фреджерис все еще стоял в недоумении. Он будто ждал, когда прекратится это грубое вмешательство, и он сможет продолжить речь. Исполненный чувства собственного достоинства, он был просто великолепен. Умеренные поняли, что произошло, раньше, чем их лидер, и выглядели теперь скорее испуганными, нежели возмущенными.

— Есть какие-нибудь возражения против того, чтобы вынести этот вопрос на голосование? — вопросил Джомальд. Его голос напоминал громовые удары молота.

Один из Умеренных очень медленно и неуверенно стал подниматься с места, беспокойно озираясь по сторонам. Но, не найдя поддержки, он снова сел, пряча глаза от Фреджериса.

Только теперь брат Фреджерис понял все происходящее, но на его красивом лице не дрогнул ни один мускул. На светящийся стол один за другим опускались сжатые кулаки. Фреджерис надменно взглянул на голосующих против него первосвященников, скорее с видом оскорбленного их невоспитанностью человека, чем священника, которому грозит отлучение.

В конце концов, никто из собравшиеся не положил руку ладонью вниз, что означало бы отрицание, и только двое Умеренных воздержались, чувствуя себя при этом крайне неуютно.

— Выполняйте приговор! — закричал Джомальд, обращаясь к техникам Четвертого круга.

Осознав, наконец, что вся акция была спланирована заранее, некоторые священники не смогли скрыть удивление. Но Фреджерис все еще сохранял спокойствие. Он не дрогнул даже тогда, когда его Умеренные отпрянули от него. Он стоял на прежнем месте, подобно мраморному изваянию.

И, подобно мраморному идолу, он был низвергнут. Невидимые лучи блокировали все его нервные импульсы. Вначале его лишили зрения, и он с трудом поднес отяжелевшие руки к невидящим глазам. Но не успел он коснуться глаз, как тотчас был лишен возможности осязать. Затем отключился вестибулярный аппарат, и он, покачнувшись, тяжело опрокинулся через стол.

Беспомощнее грудного ребенка, он неуклюже сполз на пол, раскинув руки. Теперь он представлял собой бесчувственное тело. Он был изгнан из Вселенной, лишен всех чувств и обречен целый год находиться в одиночной камере наедине со своими мыслями. Этот год превратится для него в вечность, потому что он потеряет всякое представление о времени.